Вещая птица (по)беды  - Татьяна Коростышевская

Жанка зло улыбнулась:

– Третий пункт огласишь, или можно сознаваться?

Третьего пункта я еще не придумала. Все остальные мои подозрения никаким фактажом не подкреплялись, так – измышления на уровне догадок. Поэтому я грозно сдвинула брови и кивнула:

– Начинай! Кто тебе о моей болезни сообщил?

– Принц. Кто же еще.

– Эмбер?

– У нас с тобой есть еще знакомые принцы? Он. Конечно, он.

– То есть… – я растерянно подняла руки к волосам и поморщилась от резкой боли в запястье, – ты хочешь сказать…

– А ты думаешь, кто мне помог из Фейриленда выбраться? От благоверного сбежать, из племени его вонючего – это вообще самое простое было. Меня даже не останавливал никто. Думали, через неделю сама на коленях приползу с орущими от голода мелкими. И приползла бы, если бы не Эмбер. Он меня в лесу подобрал, накормил, на путь истинный направил. Ты думаешь, кто меня драться наравне с мужиками научил?

– Неужели тоже он?

В моем вопросе звучал скепсис, представить себе принца Лета, размахивающего бейсбольной битой, не получалось.

Жанка кивнула.

– И он тоже, а еще пара-тройка достойных воинов по его приказу. Поверь, Кузнецова, если бы не защита дома Лета, я бы в этом драном Фейриленде и месяца не продержалась.

– Верю.

Мне стало немножко стыдно. Да что там немножко. Очень. Зверски. Чертовски. Я даже не расспросила Жанку. И ничем ей не помогла. Да какая я подруга после этого.

– А потом он включил меня и детей в свою свиту, – продолжала Арбузова. – И мы вернулись домой через портал, который открыли для нас местные ведьмы. Вот такая история.

Кусочки пазла складывались в логичную картину.

– А что он с тебя захотел за помощь?

Жанка покраснела, потом побледнела, но, твердо встретив мой взгляд, ответила:

– Он хочет, чтоб я тебя охраняла. От всего и ото всех. Он сказал, что не знает, с какой стороны тебя может поджидать опасность, поэтому…

Губы подруги задрожали:

– Денег тоже Эмбер дал, и на садик, и на… все остальное. Так что, Дашка, если ты сейчас меня прогонишь…

Жанка всхлипнула и разрыдалась.

Я накрыла ее ладонь своей:

– Ну чего ты? Ну не плачь! Арбузова, у меня ближе тебя никого нет. Ну куда я тебя прогоню? Сама подумай. И, главное, за что? Ты выживала, как могла. Ну Жанка, Жанка, не плачь…

Жанка сжала мою руку и шмыгнула носом.

– Я думаю, тебя цветочная королева отравить пыталась, ну или кто-то из свиты, чтоб ей приятно сделать. Страшная вещь – ревность, особенно в ее возрасте.

– А что, наша молодая совсем не молода?

Перемену темы я восприняла с облегчением. Я действительно не испытывала к Жанке ни злости, ни отвращения. Да и что ей можно инкриминировать в этой ситуации? То, что не сразу мне призналась? Так и я легкомысленно ее ни о чем не расспрашивала. То, что поддалась моему заклятому врагу? Да какой мне Эмбер враг, если начистоту? Мы с ним шахматные фигуры разного достоинства, он – ферзь на нашей доске, а я, наверное, пешка, которая может стать ферзем только при удачном стечении обстоятельств.

– Невеста – подруга детства матушки жениха, – страсть к сплетням в Арбузовой было ничем не перешибить. – Так что разница в возрасте там приличная.

– А ревнует она за что? Из-за того, что я к Эмберу в гости ходила?

– А ты ходила? И мне не рассказала? И кто ты после этого?

Я потупилась:

– К слову не пришлось просто… Эмбер, он Ларса зачаровал, и я хотела, чтоб…

– Как зачаровал?

– Ну…

И я выложила все открытым текстом. Рассказ занял минуты четыре, три из которых Жанка неприлично ржала, всхлипывая и пофыркивая, как скаковая лошадь на финише.

– Значит, вы с Ларсом как братик с сестричкой живете? А я думаю, чего у тебя характер так стремительно портиться стал. Против физиологии не попрешь! Ха!

– Ты только не рассказывай больше никому, – пробормотала я.

– Могила! – пообещала Арбузова, пружинно поднялась и стала возбужденно ходить по палате. – А ты уверена, что Ларс тебе не врет?

– Назови хотя бы одну причину, зачем ему это делать!

Жанка пожала плечами:

– Ладно, раз мы все обсудили, я пойду. Медсестрам я внушение сделала – никаких цветов здесь не будет, а ночью кто-нибудь из наших у тебя подежурит, Пак или Святозар.

– Все равно я не понимаю, зачем Гридилень меня травить понадобилось, – вполголоса проговорила я, маша рукой на прощание.

– Боже мой, Дашка. Да всем давным-давно известно, что светлейший принц к тебе неровно дышит.

– Что значит всем?

– То и значит. Он после знакомства с тобой места себе не находил. Мне Аддрам рассказывал, у него двоюродный дядюшка в личной охране принца служит. Опять же, раньше Эмбера было в наш мир не затащить, а тут только возможность появилась, свиту собрал и айда. Ну и, наверное, последней каплей твои туфли стали.

– Какие туфли? – застонала я, уже опасаясь за свое душевное здоровье.

– Эти! – Жанка откинула одеяло, демонстрируя мне мои же лодочки. – Ты же в них в резиденции ходила? Цветочным феям на глаза попадалась?

Я суетливо сбросила обувь.

– А с этим что не так?

– Они фейрийские, с первого взгляда видно. Их просто так нигде не купишь и не достанешь. Дорогой подарок, интимный даже, можно сказать. Понимаешь, на что это похоже?

– На любовную связь, – я грустно откинулась на подушки. – Именно на нее и похоже. Только, Жанка, нет у нас ничего с Эмбером. Нет и быть не может. Он хитрый очень. Мы просто его мотивов еще не знаем, но как только узнаем, выяснится, что я всего лишь маленький винтик в его плане.

– Все может быть, – не спорила подруга. – Про хитроумие нашего светлейшего сиятельства тоже сплетничают. Ты выздоравливай, я тебе такого нарассказываю, закачаешься.

Я не против была услышать Жанкины сплетни немедленно. Но дверь палаты открылась, явив нам моего парня, встревоженного до потери пульса.

Даже не взглянув на мою подругу. Ларс ринулся к моему одру.

– Малыш!

От скорбного крика люстра под потолком качнулась и мелодично звякнула хрустальными висюльками.

– Сестренка! – шепотом передразнила его Арбузова и, послав мне воздушный поцелуй, ушла.

– Все в порядке, – улыбнулась я Ларсу. – Небольшое токсичное отравление.

– Причина?

Длинные пальцы демона пробежались по моему затылку, плечам, спустились к груди. Чего он этим пальпированием добивался, я не узнала, сотрясаемая приступом нервного хихиканья.